Практическое занятие на тему: Феодальные отношения во Франции и восстание Жакерия
Вопросы:
1. Феодальные отношения во французской деревне XIII-XIV вв.
Крестьяне, которым предоставляли наделы, юридически делились на две группы: вилланы.
Поселенцы на новых землях (госпиты), в числе которых было много беглых крепостных, не несли барщины, а уплачивали сеньорам натуральный оброк и небольшие суммы денег. Они были лично свободными людьми (вилланами), но зависели от феодала в поземельном и судебном отношении.
Во Франции, начиная с IX века, под вилланами понималась категория лично свободных крестьян, держащих свои земли от феодала. В отличие от основной массы зависимого крестьянства — сервов, вилланы обычно не несли или несли в незначительном объёме отработочные повинности. Вилланы уплачивали сеньору оброк (талью), первоначально в натуральной, а с XII века в денежной форме. Величина тальи виллана была существенно меньшей, чем у сервов, и фиксировалась обычаем. Помимо этого вилланы уплачивали сеньору сбор за замужество дочерей (формарьяж), платёж при вступлении в наследство (менморт), а также сборы за пользование баналитетами: выпечку хлеба в пекарне феодала, производство вина в его винодельне и т.п. Однако виллан обладал полной личной свободой, он мог свободно перемещаться и в некоторых случаях покидать своего сеньора.
В XII веке начался массовый процесс выкупа вилланами своих повинностей путём внесения единовременной суммы за отказ сеньора от тех или иных привилегий. В результате зависимость французского виллана от сеньора утратила личный характер. Одновременно шло освобождение сервов, превращавшихся за выкуп в лично-свободных вилланов.
Позднее на основе категории вилланов сформировалась достаточно широкая прослойка мелких свободных землевладельцев во Франции. Тем не менее, рудименты вилланского состояния и повинностей (главным образом, менморт и формарьяж) сохранялись до Великой французской революции.
Во Франции вилланы, таким образом, находились в сравнительно лучшем юридическом и имущественном положении, чем другие категории крестьянства.
Серв в отличие от виллана был прикреплен к своему наделу, неправоспособен и обременен повинностями. Он платил налоги более тяжелые, нежели виллан; не мог свидетельствовать на суде против свободного человека, стать священником и в полной мере пользоваться общественными благами. Однако его положение не имело ничего общего с положением раба в античности: он пользовался некоторыми юридическими правами и мог владеть наследственным имуществом; сеньор, защищавший и покровительствующий ему, не имел права ни побить, ни убить, ни продать серва.
В некоторых областях (в Бретани, Нормандии, Анжу) крепостное право встречается редко, в других же, наоборот, почти все крестьянское население состояло из сервов (Шампань, Ниверне). Кроме того, подневольное положение крестьян различалось в зависимости от того, где они жили,– в феоде или сеньории.
Как правило, в конце XII века разница между свободными и зависимыми крестьянами ощущалась слабо. Сервы и вилланы вели одинаковую повседневную жизнь, и существовала тенденция к их объединению в одну социальную категорию с определенными ограничениями и обязательствами, присущими поначалу только сервам: таковы, например, “формарьяж” — специальный налог, выплачиваемый крестьянином за женитьбу на женщине из другой сеньории, или “менморт” (право “мертвой руки”), который следовало выплатить за право наследовать имущество и землю родственников. Так что разница — скорее экономическая, чем юридическая.
Различались не столько свободные и зависимые крестьяне, сколько богатые землепашцы, владевшие рабочими животными и орудиями труда, и бедняки, чье богатство составляли лишь их руки да усердие. Повсюду можно было встретить нищих вилланов и маломальски зажиточных сервов.
Класс крестьян уже имел своих знатных персон, находившихся на службе у сеньора, его “должностных лиц”, и назначавшихся, часто против своей воли, управлять сельской общиной. Эта община, состоявшая из глав семейств, играла важную роль в жизни деревни: она распоряжалась землями и общим стадом, решала вопросы севооборота, распределяла оброк, который следовало платить сеньору всем простолюдинам, живущим в сеньории.
К концу XIII в. существовали несколько состояний серважа. Одни из сервов так принадлежали сеньорам, что они могли распоряжаться всем их имуществом, имели право лишать их жизни и т.д. С других сеньоры не могли ничего требовать, кроме выполнения повинностей. В некоторых областях Франции, например в Бовэзии, с сервами обращались более человечно. Им разрешалось уходить и служить другому сеньору, при условии “платы своим сеньорам положенных обычаем рент и подушного”. Другие источники повествуют о том, что сервы в районе Бордо “признали, что они и их наследники являются … людьми, подчиненными произвольной талье от госпожи…”.
Вплоть до начала XIV в. главенствующим критерием социального статуса крестьянина во французской деревне была его принадлежность к той или иной правовой категории. Крестьянин более высокой юридической категории намного чаще оказывался более зажиточным и уважаемым внутри своей деревни, чем крестьянин низшей юридической категории. Однако это положение изменяется и ведущим социальным признаком оказывается имущественный статус.
б) изменения в имущественном и юридическом статусе крестьян: освобождение от серважа, образование новых форм держаний.
Начало XIV в. было периодом экономического подъёма и в области сельского хозяйства. В стране продолжалась внутренняя колонизация. Шло интенсивное освоение новых земель, расчистка лесов под пашню и пр. Вводились новые сельскохозяйственные культуры (гречиха, рис и т. д.), развивалось садоводство, связанное с культурой цитрусовых деревьев, и виноградарство в разных частях страны, повсеместно росло поголовье скота.
Развитие товарного производства и рост товарно-денежных отношений в стране привели к большим изменениям в жизни французской деревни. До XIII в. основным видом крестьянского держания продолжало оставаться сервильное держание, а сервы составляли большую часть французского крестьянства. Однако постепенно число сервов стало уменьшаться в связи с начавшимся процессом освобождения крестьян от крепостной зависимости. К началу XIV в. этот процесс сделал заметные успехи.
Процесс освобождения сервов от крепостной зависимости был обусловлен, с одной стороны, развитием классовой борьбы крестьян против феодалов, а с другой стороны, заинтересованностью самих феодалов в новых формах эксплуатации крестьян в связи с происшедшими социально-экономическими сдвигами. Имея теперь возможность купить желаемое на рынке, феодал начал стремиться к переводу отработочных и натуральных повинностей крестьян на денежные, заменяя барщину и продуктовый оброк денежной рентой. Одновременно из сервильного состояния крестьяне стали переходить постепенно в вилланское, т. е., оставаясь по-прежнему феодально зависимыми людьми, они превращались в наследственных и лично свободных держателей земли феодалов.
Развитие товарно-денежных отношений в условиях Франции приводило к ликвидации барской запашки и укреплению системы мелких чиншевых держаний. Связь сельскохозяйственного производства с рынком осуществлялась исключительно через крестьянские хозяйства. В силу этого крепостная зависимость (серваж) стала экономически нецелесообразна. Феодалы, постоянно нуждавшиеся в денежных средствах, охотно шли на выкуп сервами их личной свободы.
Освобождение сервов выражалось в уничтожении различных повинностей, которыми они были обязаны феодалу в силу своей личной зависимости. Условия выкупа личной свободы были тяжёлыми, и уплатить выкупные платежи сразу же были в состоянии лишь наиболее имущие крестьяне. Не случайно французский король Людовик X предписывал штрафовать тех крестьян, которые отказывались платить выкуп за освобождение (1315 г.).
Юридически освобождение сервов во многих случаях оформлялось отпускными грамотами, выдаваемыми отдельным лицам или целым деревням, в которых определялись условия и сроки выкупа сервами их личностных повинностей. Издавались и особые законодательные акты. Так, в 1315 г. Людовиком Х был издан ордонанс, согласно которому крепостные двух королевских бальяжей освобождались за выкуп от серважа.
Во Франции крепостное состояние крестьянина юридически определялось следующими признаками: 1) при наследовании серв должен был, согласно праву “мертвой руки”, отдавать феодалу часть наследуемого имущества, 2) за брак, заключенный с человеком не из данной сеньории, он уплачивал специальный побор — “формарьяж”, 3) платил произвольную талью и 4) “шеваж” — небольшой, но считавшийся унизительным поголовный побор. Выкуп этих четырех повинностей и означал личное освобождение серва, превращение его в виллана. Земля крестьянина-виллана продолжала оставаться собственностью феодала, и за нее уплачивалась феодальная рента.
Т.о., выкупу подлежали такие повинности, как брачный и посмертный поборы, поголовное обложение и произвольная талья. Выкупные платежи вносились или сразу, или раскладывались на определенный срок в виде дополнительной ренты сверх поземельной.
Став вилланом, серв мог свободно вступать в брак и наследовать отцовское имущество, не подвергался произвольному обложению. Как держатель господской чиншевой земли, он был обязан вносить поземельный оброк и выполнять другие вилланские повинности. До подлинной свободы, однако, было еще далеко. Крестьяне оставались сословием неполноправными и находились под судебной властью сеньоров
При освобождении крестьяне сохранили все свои права наследственных держателей земли, пользующихся за плату общинными угодьями; никаких дополнительных денег за землю они не платили. Освобождение подняло также их социальное положение и приблизило его к положению мелких городских ремесленников.
Процесс личного освобождения крестьян принимал различные формы. Выкупались отдельные лица, семьи, порой целые деревни. Сумма выкупа была различной и, как правило, определялась в результате долгого спора между сеньором и крестьянами. В целом крестьяне стремились выкупиться, ибо крепостные повинности, особенно произвольная талья, были для них крайне обременительны. Но иногда выкуп был настолько велик, что крестьянин предпочитал оставить все по-старому, поэтому “освобождение” нередко принимало даже принудительный характер.
Крестьяне пытались освободиться от личной зависимости другими способами и в первую очередь бегством от феодалов в ещё не обжитые места. Сами феодалы стремились привлечь крестьянских переселенцев на неосвоенные земли. Новые поселенцы назывались “гостями” (госпитами), а их держания — гостизой.
Положение госпитов было значительно легче, чем положение сервов. За своё держание (гостизу) они уплачивали феодалу определённый денежный взнос — ценз, а также подчинялись юрисдикции феодала и платили поборы, связанные с его баналитетными правами. На барщине госпиты обычно не работали, не несли они и повинностей, связанных с личной несвободой. Кроме того, госпиты обладали сравнительно широкими правами на гостизу, а именно: могли передавать её по наследству в пользование другому лицу, иногда же, с согласия сеньора, продавать тому лицу, которое обязывалось нести все лежавшие на гостизе феодальные повинности.
Другим видом свободного держания, получившего развитие к началу XIV в., являлась цензива, т. е. небольшой участок земли, который присоединялся феодалом к крестьянскому держанию на основе особого договора между феодальным собственником земли и цензитарием (лицом, получавшим цензиву). Цензитариями могли быть и сервы, и госпиты, и вилланы, и горожане. Земли, отдаваемые в цензиву, брались феодалами из домениальных земель, из пустовавших и неразработанных земель и из общинных угодий, а также из бывших гостиз и сервильных держаний. При этом обязательным условием, под которым давалась цензива, являлась выплата цензитарием землевладельцу денежного ценза. Значительно реже цензитарий нёс за полученную землю натуральные повинности, уплачивая так называемый шампар, т. е. долю урожая, составлявшую 1 /9, 1/10 и даже 1/20 часть его. Будучи длительным и наследственным держанием, цензива могла переходить из рук в руки — продаваться, дариться и завещаться, но при обязательном условии, что покупатель, лицо, принимавшее дар, или наследник брали на себя все феодальные повинности, лежавшие па цензиве. Феодал продолжал сохранять право собственности на землю, обрабатываемую цензитарием, давал разрешение на те или иные операции, связанные с её передачей другому лицу, и требовал при этом обязательной уплаты особого побора. Кроме того, феодал сохранял по отношению к цензитарию и всю полноту юрисдикции.
В результате продажи цензива могла дробиться и укрупняться. Таким образом, появление цензивы создавало возможность для перехода земли из рук в руки, для утраты её неимущими крестьянами и скопления её в руках у имущих крестьян, т. е. цензива вела к росту имущественного неравенства. Его углублению во французской деревне способствовали также рост товарности крестьянских хозяйств и постепенная их специализация. Крестьяне всё больше связывались с местным рынком, продавая на нём сельскохозяйственные продукты и покупая изделия городского ремесла.
Несмотря на процесс постепенного освобождения крестьян от крепостной зависимости и на то, что со второй половины XIII в. сервильные держания начали постепенно заменяться цензивами, положение французских крестьян было крайне тяжёлым. Собственниками земли оставались феодалы, и на крестьянских держаниях продолжали лежать всевозможные феодальные повинности. Прежние отношения господства и подчинения полностью сохранялись. И хотя серв, становясь вилланом, переставал нести повинности, связанные с личной несвободой, над ним тяготели многочисленные пережитки этих повинностей.
В XI—XIII вв. во Франции получило значительное развитие сельское хозяйство, широко распространилось трехполье, усовершенствованный плуг, из зерновых культур первое место заняла пшеница. Благодаря новой системе упряжи оказалось возможным использовать вместо волов лошадей, что сократило сроки пахоты и других сельскохозяйственных работ. В южных областях в силу особенностей климата и почв долго сохранялись двухполье и легкий плуг. Там наряду с зерновыми большие площади занимали виноградники, технические культуры, плодовые деревья.
В XII в. началась массовая расчистка под пашню залежных земель и лесов. Шире распространилась практика удобрения полей. В огородах стали выращивать новые сорта овощей. В конце XII в. в Нормандии появились ветряные мельницы, распространившиеся затем и в других областях Франции. Рост посевных площадей в XII— XIII вв. несколько смягчил частые до того голодовки, вызванные неурожаями, засухами, наводнениями и т. п., особенно гибельными при натуральном хозяйстве.
Производительность труда росла преимущественно в крестьянском хозяйстве. На своем наделе крестьянин работал гораздо усерднее и лучше, чем на барщине. Сеньорам стало выгоднее взимать феодальную ренту не в форме принудительного барщинного труда, а из урожая, снятого крестьянами с их участков. Постепенно феодалы стали ликвидировать свою запашку и раздавать крестьянам в наследственное держание землю, входившую до того в состав домена. На этой основе в XII—XIII вв. совершался переход от барщины к продуктовой ренте, выражавшийся во Франции в постепенном сокращении полевой барщины и возрастании натуральных платежей.
Непрерывные внешние и внутренние войны уже в ту пору выработали у французского феодала больше черт воина, чем хозяина. В его жизни не оставалось места для хозяйственных забот. Рыцарь возлагал их на своего управляющего, обычно бравшего взимание ренты на откуп. В церковных поместьях дело обстояло несколько иначе. Здесь дольше сохранялись массивы домениальных земель. Управление ими было организовано лучше, так как за всем надзирали сами монахи или члены капитула, связанные общими интересами и определенной дисциплиной. Но и в церковном землевладении, хотя и медленнее, происходили те же перемены.
Победе продуктовой ренты над отработочной способствовали и другие обстоятельства, в частности расчистка лесов. Главная роль в этих работах принадлежала крестьянам. Поселенцы на новых землях (госпиты), в числе которых было много беглых крепостных, не несли барщины, а уплачивали сеньорам натуральный оброк и небольшие суммы денег. Они были лично свободными людьми (вилланами), но зависели от феодала в поземельном и судебном отношении. Часть крестьян (сервы) оставались в XI—XII вв. в крепостном состоянии.
Переход от барщины к натуральному оброку способствовал дальнейшему укреплению крестьянского хозяйства, владелец которого уже не отвлекался на господские работы в самое горячее для себя время.
Переводя крестьян на оброк, сеньоры пытались увеличить поборы. Это вызывало сопротивление крестьян, которое выражалось в отказе уплачивать новые повинности, в бегстве в города, в уходе на новые места, в участии в крестовых походах. Но оно имело, как правило, местный характер; крестьянство боролось разрозненно, в пределах отдельных сеньорий. Восстания и другие формы сопротивления крестьян в XI—XII вв., хотя обычно и не достигали цели — полной отмены новых взносов, — имели важное значение. Борясь против увеличения повинностей, крестьяне добивались их фиксации в таких размерах, которые давали возможность дальнейшего развития крестьянского хозяйства, предотвращали его разорение.
Феодальная раздробленность в XI в.
С окончательным утверждением феодализма раздробленность, царившая во Франции, приобрела в различных частях страны некоторые особенности. На севере, где феодальные производственные отношения были развиты наиболее полно, раздробленность достигла своего завершения, а феодальная иерархия отличалась наибольшей сложностью. Король был сеньором лишь для своих непосредственных вассалов: герцогов, графов, а также баронов и рыцарей своего домена. Действовала норма феодального права: «Вассал моего вассала — не мой вассал».
Феодальной раздробленности Севера весьма способствовало наличие крупных феодальных владений, в том числе Бретани и Нормандии с их особенными судьбами. Населенная кельтами Бретань фактически была совершенно самостоятельна (вплоть до конца XV в.). Расположенная в низовьях Сены и отрезавшая выход к морю Парижу, Нормандия с 1066 г. стала частью владений английского короля. На северо-востоке располагалось фактически независимое графство Фландрское, на юго-востоке — герцогство Бургундское. Земли Капетингов были как бы сдавлены почти со всех сторон феодальными княжествами, фактически самостоятельными по отношению к королевской власти.
На юге феодальные отношения не отличались той законченностью, которая была характерна для севера. Там осталось немало аллодов, как крупных, так и мелких, т.е. крестьянских. В гористых областях Центрального Массива и особенно Севеннских гор долго сохранялись свободные общины. Раннее развитие городов также способствовало ослаблению феодальных отношений. В результате феодальная иерархия не приобрела на юге законченного характера. Там существовали свои местные династии, и о Капетингах зачастую даже мало что знали. Герцоги Аквитанские титуловались «герцогами всей Аквитанской монархии» и считали себя во всем равными королям. Крупные феодальные владения юга были больше связаны в XI—XII вв. с другими странами (Англией, Испанией, государствами крестоносцев на Востоке), чем с Северной Францией и королями династии Капетингов.
Города в XI—XIII вв,
Феодальная раздробленность Франции еще более усугублялась Существенными различиями в социально-экономическом и политическом развитии северной и южной частей страны, а также наличием на ее территории двух народностей — северофранцузской и южнофранцузской (провансальской). Как и в более ранний период, эти народности говорили на местных диалектах различных языков: на юге Франций — провансальского, на севере — северофранцузского. По различному произношению слова «да» в этих языках («ос» — на провансальском, «oil» — на северофранцузском языке) позднее, в XIII — XIV вв. северные области Франции получили название «Лангедойль» (langue — по-французски «язык»), а южные — «Лангедок». В X в. на основе отделения ремесла от сельского хозяйства начали свою жизнь феодальные города — экономические центры ремесла и торговли. Расцвели старые, еще основанные римлянами, но пришедшие в упадок в V—IX вв., города, возникли многочисленные новые, развившиеся из сел и местечек. На расчищенных из-под леса землях были основаны поселения, некоторые из них также превратились в города. В XIII в. вся страна уже была покрыта множеством городов — крупных, средних и мелких. Ремесло и торговля в них вначале уживались с сельским хозяйством, но вскоре оттеснили его на задний план.
Между городами Южной и Северной Франции с самого начала имелись некоторые различия. Расцвет южных городов — Бордо, Тулузы, Альби, Монпелье, Нарбонна, Нима, Каркассона, Марселя и других — начался в XI в. и особенно усилился в XII в. В их развитии сыграли большую роль крестовые походы, которые позволили городам использовать свое благоприятное географическое положение для установления прямых торговых связей с Левантом. Кроме того, эти города торговали друг с другом и играли роль посредников в торговле со странами континентальной Европы. Через средиземноморские порты Франции в страну шли все восточные, итальянские и испанские товары. Торговля способствовала быстрому росту ремесла во многих южных городах. Например, в Ниме и Монпелье развивалось производство идущих на экспорт тонких ярко окрашенных сукон. Особенностью социально-экономического развития южнофранцузских городов било почти полное отсутствие цехов: там господствовало «свободное ремесло», т. е. ремесленники не были объединены по профессиям, и контроль над ними осуществлялся не выборными лицами из их среды, а городским муниципалитетом.
В политическом отношении эти города также находились в благоприятном положении. В подавляющем большинстве еще с римских времен они имели свою особую юрисдикцию, а частично сохранили и формы старого муниципального управления. Освобождение большинства городов из-под власти крупных феодалов путем вооруженной борьбы или финансовых сделок прошло на юге сравнительно рано и притом без участия далекой от них королевской власти. На протяжении XII в. почти во всех южных городах установился так называемый консулат, т. е. правление консулов — выборных лиц от дворян, купцов и ремесленников, наряду с которыми существовали Большие советы, состоявшие из всех полноправных горожан. Южные города стали фактически самостоятельными республиками, во многом подобными итальянским городам. В них жили и занимались торговлей также и дворяне. Самостоятельные богатые южные города, больше всего заинтересованные в торговле с Левантом и конкурировавшие друг с другом в посреднической торговле, были мало связаны между собой. Поэтому даже в пору наивысшего их расцвета в XII в. на юге не создалось единого экономического и политического центра. Власть же крупных феодалов была ослаблена самостоятельностью больших городов.
На долю городов Севера выпала более трудная судьба. Наиболее значительные из них — Аррас, Бовэ, Санлис, Амьен, Нуайон, Лан, Реймс — расцвели на северо-востоке Франции, в областях развитого овцеводства, в них главной отраслью ремесленного производства стало сукноделие. В северо-восточных городах появились богатые мастера и купцы, но их экономическая деятельность встречала на своем пути множество препятствий, поскольку города находились во власти сеньоров, преимущественно епископов, которые немилосердно обирали горожан под разными предлогами, зачастую прибегая к насилию. Горожане не имели никаких прав, их имущество постоянно находилось под угрозой присвоения феодалами. Поэтому борьба с сеньорами стала для городов Севера вопросом первостепенной важности.
Борьба городов с феодальными сеньорами
В XI в. города неоднократно откупались от притязаний феодалов. Но беззастенчивые нарушения сеньорами своих обязательств толкали горожан на восстания. Обычно горожане организовывали тайный заговор (communio) и с оружием в руках нападали на сеньора и его рыцарей, убивая их или изгоняя из города. В случае успеха восстания феодалы были вынуждены предоставить городу большую или меньшую степень самоуправления. Однако окончательная победа приходила далеко не сразу, часто в результате повторных восстаний.
Первой «коммуной», т. е. свободным самоуправляющимся городом, стал в 1077 г. Камбре, получивший коммунальную хартию. Затем уже в первой половине XII в. его примеру последовали Сен-Кантен, Бовэ, Нуайон, Лан, Амьен, Суассон, Сен-Рикье, Корби, Реймс и др. В результате установления коммуны город получал права самоуправления (выборный городской совет во главе с мэром), суда и налогового обложения. С сеньором он вступал в договорные отношения, Определявшие привилегии города и степень его независимости. Характерным примером борьбы за установление коммуны является история города Лана, расположенного недалеко от Парижа. В конце XI в. это был один из самых богатых городов Северной Франции. К XII в. борьба между сеньорами города — епископами — и горожанами обострилась. Притеснения особенно усилились, когда епископом стал нормандец Годри (1106). Город откупился от сеньора, уплатив ему значительную сумму денег, и в Лапе была организована коммуна. По просьбе горожан коммуну утвердил король Людовик VI, получивший за это богатые подарки. Но скоро Годри растратил полученные деньги. Пригласив короля в Лан, он просил его уничтожить коммуну, обещая за это уплатить значительную сумму. Горожане со своей стороны тоже предложили деньги королю, но так как Годри давал больше, то коммунальная хартия была отменена. В 1112 г. вспыхнуло восстание; многие из рыцарей и должностных лиц епископа были убиты, погиб и сам епископ. Людовик VI, санкционировавший отмену коммуны, и феодалы Северной Франции жестоко наказали Лан. Город был взят и разграблен, многие горожане убиты и замучены. В город вступил новый епископ, восстановивший в более осторожной форме старые порядки. Горожане восставали еще несколько раз, пока наконец в 1128 г. епископ снова дал им коммуну, которую утвердил и король.
Короли нередко поддерживали коммуны в их борьбе с сеньорами, так как, освобождаясь от власти сеньора, города признавали власть короля. Но на территории своего домена короли избегали давать городам права коммуны. Большие города королевского домена получали обычно лишь частичное самоуправление при сохранении в городе власти назначаемого королем чиновника (Париж, Орлеан, Бурж и др.); более мелкие же города — только некоторые налоговые преимущества.
Завоевание политической самостоятельности создавало условия для быстрого роста городов. Накопления мастеров и купцов оставались в их распоряжении, развивалось ремесло, работавшее на достаточно широкий рынок, росло разделение труда между цехами. В середине XIII в. в Париже были записаны уставы ста цехов («Книга ремесел» Этьена Буало), но на деле в столице в это время ремесел было гораздо больше. К началу XIV в. их число достигло 350. Доступ в цехи был открыт для всех, знавших ремесло и уплативших невысокий вступительный взнос.
Рост городов ускорил социально-экономическую дифференциацию городского населения. Очень усилились и разбогатели купцы и мастера некоторых цехов (мясники, сукноделы, ювелиры и др.); в коммунах они полностью захватили власть, пренебрегая интересами массы ремесленников и мелких торговцев. В городах началась ожесточенная внутренняя борьба. Пользуясь этим, короли вмешивались во внутренние дела коммун и с начала XIV в. стали постепенно лишать их прежних прав и привилегий.
Город экономически подчинял себе довольно обширную сельскую округу. В него стекались беглые крепостные, обретавшие там свободу. Крепкие стены и вооруженная охрана защищали теперь города от посягательств феодалов. В XIII в. выросли и разбогатели города на Сене, Уазе, Марне, Сомме, Верхней Соне и Средней Луаре. К концу XIII в. они были уже экономически связаны между собой. Еще в XII в. в Париже оформилась «Ганза речных купцов», игравшая главную роль в городском управлении. В 1210 г., после отвоевания у англичан Нормандии, руанские и парижские «речные купцы» создали объединение купцов, торгующих по Сене. К нему присоединились бургундские купцы с Верхней Соны и с Йонны. Затем появилось товарищество купцов, торгующих по Луаре.
Знаменитые шампанские ярмарки, расцвет которых относится к XIII в., происходили в городах, расположенных по Марне и Сене с их притоками. На этих ярмарках встречались купцы итальянские, фландрские, из Северной и Южной Франции и др.; торговля шла не только восточными товарами, но и изделиями и продуктами местного производства — сукнами, полотном, кожами, скотом, вином, зерном, Присоединение в 1284 г. Шампани к королевскому домену закрепило ее связь с Парижем, и в конце XIII в. столица стала крупнейшим экономическим центром всей Северной Франции. В Париже насчитывалось около 70 тыс. жителей, что по тем временам составляло громадную цифру, в Руане — около 50 тыс.; было много и средних городов — с 5—6 тыс. жителей.
Таким образом, в северной части Франции, в отличие от Юга, рано начали складываться экономические связи между областями. Основу их составлял постоянный обмен необходимым для ремесла сырьем и сельскохозяйственными продуктами, потреблявшимися городами и особенно Парижем в значительном количестве. Большую роль в росте экономической общности играла рано развившаяся хозяйственная специализация отдельных областей Северной Франции. Торговля железной рудой, солью, скотом и сукнами из Нормандии, полотнами, сукнами и высококачественными винами из Шампани и Бургундии, разнообразными ремесленными изделиями из Парижа делала эти области экономически зависимыми друг от друга и следовательно, связывала их. Активная роль северофранцузских городов в формировании внутреннего рынка обусловила и их заинтересованность в политическом объединении страны. В XII—XIII вв. города Северной Франции неизменно поддерживали королевскую власть в ее борьбе с крупными феодалами за централизацию государства.
Влияние городов и товарно-денежных отношений на французскую деревню
В результате развития в городах ремесла и торговли в деревне заметно возрастает удельный вес денежной ренты, распространение которой означало, что прибавочный продукт не только создавался в крестьянском хозяйстве, но и превращался в товар, причем продавал этот товар сам крестьянин. Благодаря этому крестьянское хозяйство втягивалось в активную торговлю с городом, развивались товарно-денежные отношения между городом и деревней. И в этом товарном обороте феодалу почти не оставалось места. Преимущественная связь деревни с городским рынке» через крестьянское хозяйство составляет одну из важнейших особенностей французской экономики в XIII—XV вв.
Следствием развития товарно-денежных отношений является начавшийся в XIII в. процесс выкупа крепостных крестьян на волю, освобождение их от личной зависимости, превращение лично зависимых сервов в вилланов. Во Франции крепостное состояние крестьянина юридически определялось следующими признаками: 1) при наследовании серв должен был, согласно праву «мертвой руки», отдавать феодалу часть наследуемого имущества, 2) за брак, заключенный с человеком не из данной сеньории, он уплачивал специальный побор — «формарьяж», 3) платил произвольную талью и 4) «шеваж» — небольшой, но считавшийся унизительным поголовный побор. Выкуп этих четырех повинностей и означал личное освобождение серва, превращение его в виллана. Земля крестьянина-виллана продолжала оставаться собственностью феодала, и за нее уплачивалась феодальная рента.
Процесс личного освобождения крестьян проходил главным образом в XIII—XIV вв. (отчасти еще и в XV—XVI вв.). Он принимал различные формы. Выкупались отдельные лица, семьи, порой целые деревни. Сумма выкупа была различной и, как правило, определялась в результате долгого спора между сеньором и крестьянами. В целом крестьяне стремились выкупиться, ибо крепостные повинности, особенно произвольная талья, были для них крайне обременительны. Но иногда выкуп был настолько велик, что крестьянин предпочитал оставить все по-старому, поэтому «освобождение» нередко принимало даже принудительный характер. Выкуп оформлялся особыми грамотами, в которых перечислялись его условия и поборы, следуемые с крестьян в будущем. Эти платежи все чаще и чаще назывались цензом, поэтому крестьянская земля, с которой они уплачивались, вскоре приобрела название «цензивы», а владевший ею лично свободный крестьянин стал называться не вилланом, а цензитарием.
Приобретение крестьянством личной свободы, переход к денежной ренте, экономическая самостоятельность крестьянского хозяйства и его связь с городским рынком — все это были очень важные и прогрессивные явления в жизни французской деревни. Но они не означали ни ликвидации феодальной собственности на землю, ни уменьшения феодальной эксплуатации. Деньги на выкуп по большей части брались у городских ростовщиков, и крестьяне попадали к ним в долговую кабалу. Церковные сеньоры обычно предоставляли выкуп лишь на очень тяжелых условиях.
Наряду с поборами в пользу феодалов появились и налоги в пользу государства. Тяжелым бременем на крестьянстве лежала церковная десятина (крестьяне уплачивали «большую десятину») — десятую долю урожая зерна и «малую десятину» — скотом, шерстью, продуктами животноводства).
Крестьянам приходилось вести с сеньорами упорную борьбу против всяких новых повинностей. В 1251 г. во Фландрии и Северной Франции разразилось крупное крестьянское восстание «пастушков» (как себя называли восставшие). Громя по дороге монастыри и церкви, крестьяне массами двинулись к Парижу, затем к Туру и Орлеану, но вскоре были разбиты. Это было первое крупное крестьянское движение на севере Франции, послужившее свидетельством растущего недовольства в среде крестьянства и потребовавшее дальнейшего сплочения господствующего класса вокруг королевской власти.
Восстание Жакерия: причины, ход, основные особенности.
Причинами Жакерии явилась экономическая разруха, вызванная Столетней войной на территории Франции, налоговый гнёт, а также эпидемия чумы («чёрная смерть») , которая унесла от трети до половины населения, что, в свою очередь, привело к снижению заработной платы и изданию законов, направленных против её роста. Поселения и участки крестьян не были защищены (в отличие от городов) от грабежей как англичан, так и французской наёмной армии.
Толчком к Жакерии послужили новые денежные обложения (по распоряжению дофина Карла для выкупа короля Жана Доброго, пленённого в 1356 при Пуатье) и повинности (введённые Компьенским ордонансом в мае 1358 для восстановления крепостей близ Парижа) . Восстание началось 28 мая в местечке Сен-Лё-д’Эссеран (области Бовези) .
Непосредственным поводом для восстания стали грабежи солдат наваррского короля Карла Злого в окрестностях Парижа, наиболее тяжело отразившиеся на сельском населении. Крестьяне, жестоко угнетаемые дворянами, бросились на своих мучителей, превратили сотни замков в развалины, избивали дворян и насиловали их жен и дочерей. Скоро восстание распространилось в Бри, Суассоне, Лаонне и на берегах Марны и Уазы. Вскоре у восставших крестьян появился руководитель — Гильом Коль (Каль) , родом из бовезийской деревни Мело, ставший «генеральным капитаном жаков» .
Версии о причинах
Существует множество мнений о причинах этого восстания, и, хоть оно и было вызвано особыми обстоятельствами, его можно связать с целым рядом французских средневековых крестьянских бунтов и волнений. Это восстание также можно сопоставить с английским восстанием Уота Тайлера 1381 г. и с движением таборитов (гуситским движением) в Чехии. В определённой степени восстание 1358 г. стало связующим звеном между крестьянскими средневековыми бунтами и религиозными движениями начала Нового Времени.
Историки спорят по поводу классового характера Жакерии, и, не отрицая наличия дворян в рядах повстанцев, ставят под сомнение однородность движения. Кроме того, помимо отказа платить налоги, Жакерия имела причиной стремление крестьян отстоять своё достоинство. Жакерия серьёзно отразилась на сознании людей и впредь крестьянские волнения обозначались словом «жакерия» как именем нарицательным.
Восставшие не имели письменной программы, и свои цели сводили к одному: “Истребить всех знатных людей до единого.”
Вот что писал хронист:
“…Некие люди из деревень собрались без вожака в Бовези, и вначале их было не более 100 человек. Они говорили, что дворянство королевства Франции – рыцари и оруженосцы – опозорило и предоло сие королевство и что было бы великим благом всех их уничтожить. За несколько дней сборище это умножилось настолько, что их было уже добрых 6 тысяч; всюду, где они проходили, их число возростало, ибо каждый из людей их звания за ними следовал… ”
б) ход восстания, взаимоотношения между восставшими крестьянами и горожанами;
С необыкновенной быстротой восстание охватило многие области Северной Франции: Бовэзи, Пикардию, Иль-де-Франс, Шампань. В считанные дни восстание охватило огромную территорию. Восстали преимущественно крестьяне. К ним примкнули деревенские ремесленники, мелкие торговцы, сельские священники. Общее число восставших во всех областях, по сведению современников достигало примерно 100 тыс. Восставшие называли себя “жаками” (от обычной в то время клички крестьянина “Жак-простак”)
Взоры восставших обратились к городам. Французские горожане в тот момент определенно были недовольны политикой правительства, налогами, поражениями в войне. Предательским поведением знати. Особенно остро это недовольство проявилось в Париже. Сразу же после получения вестей о поражении при Пуатье парижане выступили с требованием реформ. В столице началось восстание под руководством купеческого старшины Этьена Марселя.
Некоторые города открыто перешли на сторону крестьян; в других восставшие пользовались сочувствием городских низов. Парижане, стремясь помешать блокаде столицы дофином, помогли жакам в разрушение многих замков вокруг Парижа, послав на помощь несколько отрядов. “…Купеческие же старшина, когда до него дошла весть об этом бунте крестьян, двинул горожан Парижа, которые пошли и сравняли с землей башню Гурнэ, крепости Плэзель, Трапп… много других в окрестностях Парижа”
Но настоящий союз горожан и крестьян не сложился. Наибольший размах восстание приняло в Бовэзи. Во главе объединенных отрядов крестьян стал Гильом Каль. “имя ему было Гильом Шарль. Его-то жаки и выбрали своим вожаком. Но он хорошо видел, что это – люди малые дела, почему и отказался руководить ими. Однако жаки заставили его силой и сделали своим правителем вместе с одним человеком, бывшим госпитаоьером, видевшим войну. Видел войну и Гильом Шарль, и говорил жакам, чтобы держались вместе”. Человек бывалый и знакомый с военным делом. Он назначал капитанов в отдельные отряды и рассылал по другим областям приказы, запечатанные печатью с королевским гербом; у восставших были и знамена с королевским гербом. Гильом Каль пытался установить связи с Этьеном Марселем. Как пишет хронист, он послал наиболее благоразумных и почтенных к купеческому старшине Парижа, написавши ему, что будет его помощником, если и тот окажет ему в случае нужды помощь. Этьен Марсель обещал “жакам” поддержку.
Крестьяне выступили против феодалов, но за “доброго короля”. Они говорили, что “дворянство королевства Франции – рыцари и оруженосцы – опозорили и предали королевство и, что было бы великим благом их всех уничтожить”.
Дворяне, притесненные крестьянами, обратились с помощь к королю. “Государь, – говорили они ему, – вы первый дворянин в мире, не потерпите же, чтобы дворянство погибло. Ведь если эти люди, именующими себя жаками, продержатся долго, а добрые люди им помогут, дворянство ими будет совсем уничтожено”. В ответ король Карл согласился помочь дворянам, но при этом взял с них клятву, что они в его делах не будут ему “перечить”.
Крестьяне знали, что король вместе с дворянами выступил против них. “И держал им речь Гильом Шарль: “Дорогие сеньоры, вы знаете, что дворяне идут на нас, а они – большие люди, опытные в военном деле. Если вы мне доверяете, пойдемте к Парижу.
Там займем какое-нибудь укрепленное место и будем тогда иметь от горожан поддержку и помощь”.
В июле около селения Мелло крестьяне встретились с войсками Карла Злого, короля Наваррского, который спешил со своими наваррскими и английскими рыцарями в Париж, рассчитывая захватить французский престол. Крестьянские и рыцарские отряды простояли два дня друг против друга в полной боевой готовности. “Гильом Шарль и госпитальер выстроили жаков (в боевой порядок), образовавши (из них) два отряда по 3 тыс. человек в каждом. Тех, у кого имелись луки и арбалеты, выставили они вперед, а перед ними поставили свои повозки. Еще один отряд они образовали из своих кавалеристов, и было в нем 600 человек, из которых большинство имело оружие. И стояли они там, выстроенные в таком порядке, два дня.”
Но так как численное превосходство было, на стороне жаков, то Карл Злой предложил перемирие и, выразил готовность сотрудничать с крестьянами, называя себя союзником лидера восставших парижан – Этьена Марселя.
Поверив рыцарскому слову короля “Гильом Шарль пошел к нему запросто, не потребовавши никаких заложников…”, но был вероломно схвачен. “Так жаки остались без вождя”. После этого рыцари бросились на лишенных военачальника крестьян и жестоко их разгромили.
“Роберт Серкот ударил на них с фланга со всеми своими людьми и сломил из них отрядов силой мечей, да и горячие кони топтали и опрокидывали при этом натиске перед собой жаков. Тогда жаки совсем смешались, так как не было с ними их капитана; они сами стали давить друг друга, и множество их было убито англичанами…”12.
Гильом Каль и его товарищи были преданы мучительной казни. На этом восстание в Бовэзи прекратилось. В других областях, где действовали по большей части разрозненные крестьянские отряды, волнения продолжались до августа 1358г.
в) причины поражения, итоги и значение восстания 1358 г. для дальнейшего развития Франции.
Причины поражения Жакерии
Стихийность и неорганизованность восстания.
Доверчивость к врагам.
Разрозненность отрядов.
Плохое вооружение крестьян.
Отсутствие поддержки со стороны горожан.
Отсутствие единого плана восстания.
Последствия восстания
1. Жакерия породила страх перед крестьянами у феодалов.
2. Ускорился процесс освобождения крестьян от личной за-
висимости.
3. Начался процесс падения барщинной системы.
Феодалы долгое время боялись увеличивать повинности, и
крестьяне получили возможность успешно и активно вести свое
хозяйство.
В ходе этих восстаний возрастает самооценка крестьян. Он начинает противопоставлять себя с другими социальными слоями и особенно с классом феодалов.
Восстания Жакерия было одним из крупнейших бунтов той эпохи. Жакерия разделила обычную судьбу крестьянского восстания эпохи феодализма, которые неизбежно кончались поражением. Свою цель – уничтожить феодалов – жаки понимали отчетливо и активно ее осуществляли. Но их смутные социально-политические чаяния, сводившиеся к свободной жизни “без господ” под главенством “доброго короля”, были неосуществимой мечтой. В этом проявились монархические иллюзии, характерные для крестьянских восстаний средневековья.
Она поспособствовала дальнейшему разложению феодальных отношений. Рост товарного производства, укрепление самостоятельного крестьянского хозяйства и его связей с рынком, развитие денежной ренты – эти процессы во французской деревне не смогли сокрушить феодальный строй и были разбиты, но их самоотверженная борьба до известной степени пресекла попытки сеньоров увеличивать феодальную эксплуатацию, и отстояла возможность дальнейшего развития личной свободы крестьянства и его хозяйство.
Комментариев
Практическое занятие на тему: Феодальные отношения во Франции и восстание Жакерия
Вопросы:
1. Феодальные отношения во французской деревне XIII-XIV вв.
Крестьяне, которым предоставляли наделы, юридически делились на две группы: вилланы.
Поселенцы на новых землях (госпиты), в числе которых было много беглых крепостных, не несли барщины, а уплачивали сеньорам натуральный оброк и небольшие суммы денег. Они были лично свободными людьми (вилланами), но зависели от феодала в поземельном и судебном отношении.
Во Франции, начиная с IX века, под вилланами понималась категория лично свободных крестьян, держащих свои земли от феодала. В отличие от основной массы зависимого крестьянства — сервов, вилланы обычно не несли или несли в незначительном объёме отработочные повинности. Вилланы уплачивали сеньору оброк (талью), первоначально в натуральной, а с XII века в денежной форме. Величина тальи виллана была существенно меньшей, чем у сервов, и фиксировалась обычаем. Помимо этого вилланы уплачивали сеньору сбор за замужество дочерей (формарьяж), платёж при вступлении в наследство (менморт), а также сборы за пользование баналитетами: выпечку хлеба в пекарне феодала, производство вина в его винодельне и т.п. Однако виллан обладал полной личной свободой, он мог свободно перемещаться и в некоторых случаях покидать своего сеньора.
В XII веке начался массовый процесс выкупа вилланами своих повинностей путём внесения единовременной суммы за отказ сеньора от тех или иных привилегий. В результате зависимость французского виллана от сеньора утратила личный характер. Одновременно шло освобождение сервов, превращавшихся за выкуп в лично-свободных вилланов.
Позднее на основе категории вилланов сформировалась достаточно широкая прослойка мелких свободных землевладельцев во Франции. Тем не менее, рудименты вилланского состояния и повинностей (главным образом, менморт и формарьяж) сохранялись до Великой французской революции.
Во Франции вилланы, таким образом, находились в сравнительно лучшем юридическом и имущественном положении, чем другие категории крестьянства.
Серв в отличие от виллана был прикреплен к своему наделу, неправоспособен и обременен повинностями. Он платил налоги более тяжелые, нежели виллан; не мог свидетельствовать на суде против свободного человека, стать священником и в полной мере пользоваться общественными благами. Однако его положение не имело ничего общего с положением раба в античности: он пользовался некоторыми юридическими правами и мог владеть наследственным имуществом; сеньор, защищавший и покровительствующий ему, не имел права ни побить, ни убить, ни продать серва.
В некоторых областях (в Бретани, Нормандии, Анжу) крепостное право встречается редко, в других же, наоборот, почти все крестьянское население состояло из сервов (Шампань, Ниверне). Кроме того, подневольное положение крестьян различалось в зависимости от того, где они жили,– в феоде или сеньории.
Как правило, в конце XII века разница между свободными и зависимыми крестьянами ощущалась слабо. Сервы и вилланы вели одинаковую повседневную жизнь, и существовала тенденция к их объединению в одну социальную категорию с определенными ограничениями и обязательствами, присущими поначалу только сервам: таковы, например, “формарьяж” — специальный налог, выплачиваемый крестьянином за женитьбу на женщине из другой сеньории, или “менморт” (право “мертвой руки”), который следовало выплатить за право наследовать имущество и землю родственников. Так что разница — скорее экономическая, чем юридическая.
Различались не столько свободные и зависимые крестьяне, сколько богатые землепашцы, владевшие рабочими животными и орудиями труда, и бедняки, чье богатство составляли лишь их руки да усердие. Повсюду можно было встретить нищих вилланов и маломальски зажиточных сервов.
Класс крестьян уже имел своих знатных персон, находившихся на службе у сеньора, его “должностных лиц”, и назначавшихся, часто против своей воли, управлять сельской общиной. Эта община, состоявшая из глав семейств, играла важную роль в жизни деревни: она распоряжалась землями и общим стадом, решала вопросы севооборота, распределяла оброк, который следовало платить сеньору всем простолюдинам, живущим в сеньории.
К концу XIII в. существовали несколько состояний серважа. Одни из сервов так принадлежали сеньорам, что они могли распоряжаться всем их имуществом, имели право лишать их жизни и т.д. С других сеньоры не могли ничего требовать, кроме выполнения повинностей. В некоторых областях Франции, например в Бовэзии, с сервами обращались более человечно. Им разрешалось уходить и служить другому сеньору, при условии “платы своим сеньорам положенных обычаем рент и подушного”. Другие источники повествуют о том, что сервы в районе Бордо “признали, что они и их наследники являются … людьми, подчиненными произвольной талье от госпожи…”.
Вплоть до начала XIV в. главенствующим критерием социального статуса крестьянина во французской деревне была его принадлежность к той или иной правовой категории. Крестьянин более высокой юридической категории намного чаще оказывался более зажиточным и уважаемым внутри своей деревни, чем крестьянин низшей юридической категории. Однако это положение изменяется и ведущим социальным признаком оказывается имущественный статус.
б) изменения в имущественном и юридическом статусе крестьян: освобождение от серважа, образование новых форм держаний.
Начало XIV в. было периодом экономического подъёма и в области сельского хозяйства. В стране продолжалась внутренняя колонизация. Шло интенсивное освоение новых земель, расчистка лесов под пашню и пр. Вводились новые сельскохозяйственные культуры (гречиха, рис и т. д.), развивалось садоводство, связанное с культурой цитрусовых деревьев, и виноградарство в разных частях страны, повсеместно росло поголовье скота.
Развитие товарного производства и рост товарно-денежных отношений в стране привели к большим изменениям в жизни французской деревни. До XIII в. основным видом крестьянского держания продолжало оставаться сервильное держание, а сервы составляли большую часть французского крестьянства. Однако постепенно число сервов стало уменьшаться в связи с начавшимся процессом освобождения крестьян от крепостной зависимости. К началу XIV в. этот процесс сделал заметные успехи.
Процесс освобождения сервов от крепостной зависимости был обусловлен, с одной стороны, развитием классовой борьбы крестьян против феодалов, а с другой стороны, заинтересованностью самих феодалов в новых формах эксплуатации крестьян в связи с происшедшими социально-экономическими сдвигами. Имея теперь возможность купить желаемое на рынке, феодал начал стремиться к переводу отработочных и натуральных повинностей крестьян на денежные, заменяя барщину и продуктовый оброк денежной рентой. Одновременно из сервильного состояния крестьяне стали переходить постепенно в вилланское, т. е., оставаясь по-прежнему феодально зависимыми людьми, они превращались в наследственных и лично свободных держателей земли феодалов.
Развитие товарно-денежных отношений в условиях Франции приводило к ликвидации барской запашки и укреплению системы мелких чиншевых держаний. Связь сельскохозяйственного производства с рынком осуществлялась исключительно через крестьянские хозяйства. В силу этого крепостная зависимость (серваж) стала экономически нецелесообразна. Феодалы, постоянно нуждавшиеся в денежных средствах, охотно шли на выкуп сервами их личной свободы.
Освобождение сервов выражалось в уничтожении различных повинностей, которыми они были обязаны феодалу в силу своей личной зависимости. Условия выкупа личной свободы были тяжёлыми, и уплатить выкупные платежи сразу же были в состоянии лишь наиболее имущие крестьяне. Не случайно французский король Людовик X предписывал штрафовать тех крестьян, которые отказывались платить выкуп за освобождение (1315 г.).
Юридически освобождение сервов во многих случаях оформлялось отпускными грамотами, выдаваемыми отдельным лицам или целым деревням, в которых определялись условия и сроки выкупа сервами их личностных повинностей. Издавались и особые законодательные акты. Так, в 1315 г. Людовиком Х был издан ордонанс, согласно которому крепостные двух королевских бальяжей освобождались за выкуп от серважа.
Во Франции крепостное состояние крестьянина юридически определялось следующими признаками: 1) при наследовании серв должен был, согласно праву “мертвой руки”, отдавать феодалу часть наследуемого имущества, 2) за брак, заключенный с человеком не из данной сеньории, он уплачивал специальный побор — “формарьяж”, 3) платил произвольную талью и 4) “шеваж” — небольшой, но считавшийся унизительным поголовный побор. Выкуп этих четырех повинностей и означал личное освобождение серва, превращение его в виллана. Земля крестьянина-виллана продолжала оставаться собственностью феодала, и за нее уплачивалась феодальная рента.
Т.о., выкупу подлежали такие повинности, как брачный и посмертный поборы, поголовное обложение и произвольная талья. Выкупные платежи вносились или сразу, или раскладывались на определенный срок в виде дополнительной ренты сверх поземельной.
Став вилланом, серв мог свободно вступать в брак и наследовать отцовское имущество, не подвергался произвольному обложению. Как держатель господской чиншевой земли, он был обязан вносить поземельный оброк и выполнять другие вилланские повинности. До подлинной свободы, однако, было еще далеко. Крестьяне оставались сословием неполноправными и находились под судебной властью сеньоров
При освобождении крестьяне сохранили все свои права наследственных держателей земли, пользующихся за плату общинными угодьями; никаких дополнительных денег за землю они не платили. Освобождение подняло также их социальное положение и приблизило его к положению мелких городских ремесленников.
Процесс личного освобождения крестьян принимал различные формы. Выкупались отдельные лица, семьи, порой целые деревни. Сумма выкупа была различной и, как правило, определялась в результате долгого спора между сеньором и крестьянами. В целом крестьяне стремились выкупиться, ибо крепостные повинности, особенно произвольная талья, были для них крайне обременительны. Но иногда выкуп был настолько велик, что крестьянин предпочитал оставить все по-старому, поэтому “освобождение” нередко принимало даже принудительный характер.
Крестьяне пытались освободиться от личной зависимости другими способами и в первую очередь бегством от феодалов в ещё не обжитые места. Сами феодалы стремились привлечь крестьянских переселенцев на неосвоенные земли. Новые поселенцы назывались “гостями” (госпитами), а их держания — гостизой.
Положение госпитов было значительно легче, чем положение сервов. За своё держание (гостизу) они уплачивали феодалу определённый денежный взнос — ценз, а также подчинялись юрисдикции феодала и платили поборы, связанные с его баналитетными правами. На барщине госпиты обычно не работали, не несли они и повинностей, связанных с личной несвободой. Кроме того, госпиты обладали сравнительно широкими правами на гостизу, а именно: могли передавать её по наследству в пользование другому лицу, иногда же, с согласия сеньора, продавать тому лицу, которое обязывалось нести все лежавшие на гостизе феодальные повинности.
Другим видом свободного держания, получившего развитие к началу XIV в., являлась цензива, т. е. небольшой участок земли, который присоединялся феодалом к крестьянскому держанию на основе особого договора между феодальным собственником земли и цензитарием (лицом, получавшим цензиву). Цензитариями могли быть и сервы, и госпиты, и вилланы, и горожане. Земли, отдаваемые в цензиву, брались феодалами из домениальных земель, из пустовавших и неразработанных земель и из общинных угодий, а также из бывших гостиз и сервильных держаний. При этом обязательным условием, под которым давалась цензива, являлась выплата цензитарием землевладельцу денежного ценза. Значительно реже цензитарий нёс за полученную землю натуральные повинности, уплачивая так называемый шампар, т. е. долю урожая, составлявшую 1 /9, 1/10 и даже 1/20 часть его. Будучи длительным и наследственным держанием, цензива могла переходить из рук в руки — продаваться, дариться и завещаться, но при обязательном условии, что покупатель, лицо, принимавшее дар, или наследник брали на себя все феодальные повинности, лежавшие па цензиве. Феодал продолжал сохранять право собственности на землю, обрабатываемую цензитарием, давал разрешение на те или иные операции, связанные с её передачей другому лицу, и требовал при этом обязательной уплаты особого побора. Кроме того, феодал сохранял по отношению к цензитарию и всю полноту юрисдикции.
В результате продажи цензива могла дробиться и укрупняться. Таким образом, появление цензивы создавало возможность для перехода земли из рук в руки, для утраты её неимущими крестьянами и скопления её в руках у имущих крестьян, т. е. цензива вела к росту имущественного неравенства. Его углублению во французской деревне способствовали также рост товарности крестьянских хозяйств и постепенная их специализация. Крестьяне всё больше связывались с местным рынком, продавая на нём сельскохозяйственные продукты и покупая изделия городского ремесла.
Несмотря на процесс постепенного освобождения крестьян от крепостной зависимости и на то, что со второй половины XIII в. сервильные держания начали постепенно заменяться цензивами, положение французских крестьян было крайне тяжёлым. Собственниками земли оставались феодалы, и на крестьянских держаниях продолжали лежать всевозможные феодальные повинности. Прежние отношения господства и подчинения полностью сохранялись. И хотя серв, становясь вилланом, переставал нести повинности, связанные с личной несвободой, над ним тяготели многочисленные пережитки этих повинностей.
В XI—XIII вв. во Франции получило значительное развитие сельское хозяйство, широко распространилось трехполье, усовершенствованный плуг, из зерновых культур первое место заняла пшеница. Благодаря новой системе упряжи оказалось возможным использовать вместо волов лошадей, что сократило сроки пахоты и других сельскохозяйственных работ. В южных областях в силу особенностей климата и почв долго сохранялись двухполье и легкий плуг. Там наряду с зерновыми большие площади занимали виноградники, технические культуры, плодовые деревья.
В XII в. началась массовая расчистка под пашню залежных земель и лесов. Шире распространилась практика удобрения полей. В огородах стали выращивать новые сорта овощей. В конце XII в. в Нормандии появились ветряные мельницы, распространившиеся затем и в других областях Франции. Рост посевных площадей в XII— XIII вв. несколько смягчил частые до того голодовки, вызванные неурожаями, засухами, наводнениями и т. п., особенно гибельными при натуральном хозяйстве.
Производительность труда росла преимущественно в крестьянском хозяйстве. На своем наделе крестьянин работал гораздо усерднее и лучше, чем на барщине. Сеньорам стало выгоднее взимать феодальную ренту не в форме принудительного барщинного труда, а из урожая, снятого крестьянами с их участков. Постепенно феодалы стали ликвидировать свою запашку и раздавать крестьянам в наследственное держание землю, входившую до того в состав домена. На этой основе в XII—XIII вв. совершался переход от барщины к продуктовой ренте, выражавшийся во Франции в постепенном сокращении полевой барщины и возрастании натуральных платежей.
Непрерывные внешние и внутренние войны уже в ту пору выработали у французского феодала больше черт воина, чем хозяина. В его жизни не оставалось места для хозяйственных забот. Рыцарь возлагал их на своего управляющего, обычно бравшего взимание ренты на откуп. В церковных поместьях дело обстояло несколько иначе. Здесь дольше сохранялись массивы домениальных земель. Управление ими было организовано лучше, так как за всем надзирали сами монахи или члены капитула, связанные общими интересами и определенной дисциплиной. Но и в церковном землевладении, хотя и медленнее, происходили те же перемены.
Победе продуктовой ренты над отработочной способствовали и другие обстоятельства, в частности расчистка лесов. Главная роль в этих работах принадлежала крестьянам. Поселенцы на новых землях (госпиты), в числе которых было много беглых крепостных, не несли барщины, а уплачивали сеньорам натуральный оброк и небольшие суммы денег. Они были лично свободными людьми (вилланами), но зависели от феодала в поземельном и судебном отношении. Часть крестьян (сервы) оставались в XI—XII вв. в крепостном состоянии.
Переход от барщины к натуральному оброку способствовал дальнейшему укреплению крестьянского хозяйства, владелец которого уже не отвлекался на господские работы в самое горячее для себя время.
Переводя крестьян на оброк, сеньоры пытались увеличить поборы. Это вызывало сопротивление крестьян, которое выражалось в отказе уплачивать новые повинности, в бегстве в города, в уходе на новые места, в участии в крестовых походах. Но оно имело, как правило, местный характер; крестьянство боролось разрозненно, в пределах отдельных сеньорий. Восстания и другие формы сопротивления крестьян в XI—XII вв., хотя обычно и не достигали цели — полной отмены новых взносов, — имели важное значение. Борясь против увеличения повинностей, крестьяне добивались их фиксации в таких размерах, которые давали возможность дальнейшего развития крестьянского хозяйства, предотвращали его разорение.
Феодальная раздробленность в XI в.
С окончательным утверждением феодализма раздробленность, царившая во Франции, приобрела в различных частях страны некоторые особенности. На севере, где феодальные производственные отношения были развиты наиболее полно, раздробленность достигла своего завершения, а феодальная иерархия отличалась наибольшей сложностью. Король был сеньором лишь для своих непосредственных вассалов: герцогов, графов, а также баронов и рыцарей своего домена. Действовала норма феодального права: «Вассал моего вассала — не мой вассал».
Феодальной раздробленности Севера весьма способствовало наличие крупных феодальных владений, в том числе Бретани и Нормандии с их особенными судьбами. Населенная кельтами Бретань фактически была совершенно самостоятельна (вплоть до конца XV в.). Расположенная в низовьях Сены и отрезавшая выход к морю Парижу, Нормандия с 1066 г. стала частью владений английского короля. На северо-востоке располагалось фактически независимое графство Фландрское, на юго-востоке — герцогство Бургундское. Земли Капетингов были как бы сдавлены почти со всех сторон феодальными княжествами, фактически самостоятельными по отношению к королевской власти.
На юге феодальные отношения не отличались той законченностью, которая была характерна для севера. Там осталось немало аллодов, как крупных, так и мелких, т.е. крестьянских. В гористых областях Центрального Массива и особенно Севеннских гор долго сохранялись свободные общины. Раннее развитие городов также способствовало ослаблению феодальных отношений. В результате феодальная иерархия не приобрела на юге законченного характера. Там существовали свои местные династии, и о Капетингах зачастую даже мало что знали. Герцоги Аквитанские титуловались «герцогами всей Аквитанской монархии» и считали себя во всем равными королям. Крупные феодальные владения юга были больше связаны в XI—XII вв. с другими странами (Англией, Испанией, государствами крестоносцев на Востоке), чем с Северной Францией и королями династии Капетингов.
Города в XI—XIII вв,
Феодальная раздробленность Франции еще более усугублялась Существенными различиями в социально-экономическом и политическом развитии северной и южной частей страны, а также наличием на ее территории двух народностей — северофранцузской и южнофранцузской (провансальской). Как и в более ранний период, эти народности говорили на местных диалектах различных языков: на юге Франций — провансальского, на севере — северофранцузского. По различному произношению слова «да» в этих языках («ос» — на провансальском, «oil» — на северофранцузском языке) позднее, в XIII — XIV вв. северные области Франции получили название «Лангедойль» (langue — по-французски «язык»), а южные — «Лангедок». В X в. на основе отделения ремесла от сельского хозяйства начали свою жизнь феодальные города — экономические центры ремесла и торговли. Расцвели старые, еще основанные римлянами, но пришедшие в упадок в V—IX вв., города, возникли многочисленные новые, развившиеся из сел и местечек. На расчищенных из-под леса землях были основаны поселения, некоторые из них также превратились в города. В XIII в. вся страна уже была покрыта множеством городов — крупных, средних и мелких. Ремесло и торговля в них вначале уживались с сельским хозяйством, но вскоре оттеснили его на задний план.
Между городами Южной и Северной Франции с самого начала имелись некоторые различия. Расцвет южных городов — Бордо, Тулузы, Альби, Монпелье, Нарбонна, Нима, Каркассона, Марселя и других — начался в XI в. и особенно усилился в XII в. В их развитии сыграли большую роль крестовые походы, которые позволили городам использовать свое благоприятное географическое положение для установления прямых торговых связей с Левантом. Кроме того, эти города торговали друг с другом и играли роль посредников в торговле со странами континентальной Европы. Через средиземноморские порты Франции в страну шли все восточные, итальянские и испанские товары. Торговля способствовала быстрому росту ремесла во многих южных городах. Например, в Ниме и Монпелье развивалось производство идущих на экспорт тонких ярко окрашенных сукон. Особенностью социально-экономического развития южнофранцузских городов било почти полное отсутствие цехов: там господствовало «свободное ремесло», т. е. ремесленники не были объединены по профессиям, и контроль над ними осуществлялся не выборными лицами из их среды, а городским муниципалитетом.
В политическом отношении эти города также находились в благоприятном положении. В подавляющем большинстве еще с римских времен они имели свою особую юрисдикцию, а частично сохранили и формы старого муниципального управления. Освобождение большинства городов из-под власти крупных феодалов путем вооруженной борьбы или финансовых сделок прошло на юге сравнительно рано и притом без участия далекой от них королевской власти. На протяжении XII в. почти во всех южных городах установился так называемый консулат, т. е. правление консулов — выборных лиц от дворян, купцов и ремесленников, наряду с которыми существовали Большие советы, состоявшие из всех полноправных горожан. Южные города стали фактически самостоятельными республиками, во многом подобными итальянским городам. В них жили и занимались торговлей также и дворяне. Самостоятельные богатые южные города, больше всего заинтересованные в торговле с Левантом и конкурировавшие друг с другом в посреднической торговле, были мало связаны между собой. Поэтому даже в пору наивысшего их расцвета в XII в. на юге не создалось единого экономического и политического центра. Власть же крупных феодалов была ослаблена самостоятельностью больших городов.
На долю городов Севера выпала более трудная судьба. Наиболее значительные из них — Аррас, Бовэ, Санлис, Амьен, Нуайон, Лан, Реймс — расцвели на северо-востоке Франции, в областях развитого овцеводства, в них главной отраслью ремесленного производства стало сукноделие. В северо-восточных городах появились богатые мастера и купцы, но их экономическая деятельность встречала на своем пути множество препятствий, поскольку города находились во власти сеньоров, преимущественно епископов, которые немилосердно обирали горожан под разными предлогами, зачастую прибегая к насилию. Горожане не имели никаких прав, их имущество постоянно находилось под угрозой присвоения феодалами. Поэтому борьба с сеньорами стала для городов Севера вопросом первостепенной важности.
Борьба городов с феодальными сеньорами
В XI в. города неоднократно откупались от притязаний феодалов. Но беззастенчивые нарушения сеньорами своих обязательств толкали горожан на восстания. Обычно горожане организовывали тайный заговор (communio) и с оружием в руках нападали на сеньора и его рыцарей, убивая их или изгоняя из города. В случае успеха восстания феодалы были вынуждены предоставить городу большую или меньшую степень самоуправления. Однако окончательная победа приходила далеко не сразу, часто в результате повторных восстаний.
Первой «коммуной», т. е. свободным самоуправляющимся городом, стал в 1077 г. Камбре, получивший коммунальную хартию. Затем уже в первой половине XII в. его примеру последовали Сен-Кантен, Бовэ, Нуайон, Лан, Амьен, Суассон, Сен-Рикье, Корби, Реймс и др. В результате установления коммуны город получал права самоуправления (выборный городской совет во главе с мэром), суда и налогового обложения. С сеньором он вступал в договорные отношения, Определявшие привилегии города и степень его независимости. Характерным примером борьбы за установление коммуны является история города Лана, расположенного недалеко от Парижа. В конце XI в. это был один из самых богатых городов Северной Франции. К XII в. борьба между сеньорами города — епископами — и горожанами обострилась. Притеснения особенно усилились, когда епископом стал нормандец Годри (1106). Город откупился от сеньора, уплатив ему значительную сумму денег, и в Лапе была организована коммуна. По просьбе горожан коммуну утвердил король Людовик VI, получивший за это богатые подарки. Но скоро Годри растратил полученные деньги. Пригласив короля в Лан, он просил его уничтожить коммуну, обещая за это уплатить значительную сумму. Горожане со своей стороны тоже предложили деньги королю, но так как Годри давал больше, то коммунальная хартия была отменена. В 1112 г. вспыхнуло восстание; многие из рыцарей и должностных лиц епископа были убиты, погиб и сам епископ. Людовик VI, санкционировавший отмену коммуны, и феодалы Северной Франции жестоко наказали Лан. Город был взят и разграблен, многие горожане убиты и замучены. В город вступил новый епископ, восстановивший в более осторожной форме старые порядки. Горожане восставали еще несколько раз, пока наконец в 1128 г. епископ снова дал им коммуну, которую утвердил и король.
Короли нередко поддерживали коммуны в их борьбе с сеньорами, так как, освобождаясь от власти сеньора, города признавали власть короля. Но на территории своего домена короли избегали давать городам права коммуны. Большие города королевского домена получали обычно лишь частичное самоуправление при сохранении в городе власти назначаемого королем чиновника (Париж, Орлеан, Бурж и др.); более мелкие же города — только некоторые налоговые преимущества.
Завоевание политической самостоятельности создавало условия для быстрого роста городов. Накопления мастеров и купцов оставались в их распоряжении, развивалось ремесло, работавшее на достаточно широкий рынок, росло разделение труда между цехами. В середине XIII в. в Париже были записаны уставы ста цехов («Книга ремесел» Этьена Буало), но на деле в столице в это время ремесел было гораздо больше. К началу XIV в. их число достигло 350. Доступ в цехи был открыт для всех, знавших ремесло и уплативших невысокий вступительный взнос.
Рост городов ускорил социально-экономическую дифференциацию городского населения. Очень усилились и разбогатели купцы и мастера некоторых цехов (мясники, сукноделы, ювелиры и др.); в коммунах они полностью захватили власть, пренебрегая интересами массы ремесленников и мелких торговцев. В городах началась ожесточенная внутренняя борьба. Пользуясь этим, короли вмешивались во внутренние дела коммун и с начала XIV в. стали постепенно лишать их прежних прав и привилегий.
Город экономически подчинял себе довольно обширную сельскую округу. В него стекались беглые крепостные, обретавшие там свободу. Крепкие стены и вооруженная охрана защищали теперь города от посягательств феодалов. В XIII в. выросли и разбогатели города на Сене, Уазе, Марне, Сомме, Верхней Соне и Средней Луаре. К концу XIII в. они были уже экономически связаны между собой. Еще в XII в. в Париже оформилась «Ганза речных купцов», игравшая главную роль в городском управлении. В 1210 г., после отвоевания у англичан Нормандии, руанские и парижские «речные купцы» создали объединение купцов, торгующих по Сене. К нему присоединились бургундские купцы с Верхней Соны и с Йонны. Затем появилось товарищество купцов, торгующих по Луаре.
Знаменитые шампанские ярмарки, расцвет которых относится к XIII в., происходили в городах, расположенных по Марне и Сене с их притоками. На этих ярмарках встречались купцы итальянские, фландрские, из Северной и Южной Франции и др.; торговля шла не только восточными товарами, но и изделиями и продуктами местного производства — сукнами, полотном, кожами, скотом, вином, зерном, Присоединение в 1284 г. Шампани к королевскому домену закрепило ее связь с Парижем, и в конце XIII в. столица стала крупнейшим экономическим центром всей Северной Франции. В Париже насчитывалось около 70 тыс. жителей, что по тем временам составляло громадную цифру, в Руане — около 50 тыс.; было много и средних городов — с 5—6 тыс. жителей.
Таким образом, в северной части Франции, в отличие от Юга, рано начали складываться экономические связи между областями. Основу их составлял постоянный обмен необходимым для ремесла сырьем и сельскохозяйственными продуктами, потреблявшимися городами и особенно Парижем в значительном количестве. Большую роль в росте экономической общности играла рано развившаяся хозяйственная специализация отдельных областей Северной Франции. Торговля железной рудой, солью, скотом и сукнами из Нормандии, полотнами, сукнами и высококачественными винами из Шампани и Бургундии, разнообразными ремесленными изделиями из Парижа делала эти области экономически зависимыми друг от друга и следовательно, связывала их. Активная роль северофранцузских городов в формировании внутреннего рынка обусловила и их заинтересованность в политическом объединении страны. В XII—XIII вв. города Северной Франции неизменно поддерживали королевскую власть в ее борьбе с крупными феодалами за централизацию государства.
Влияние городов и товарно-денежных отношений на французскую деревню
В результате развития в городах ремесла и торговли в деревне заметно возрастает удельный вес денежной ренты, распространение которой означало, что прибавочный продукт не только создавался в крестьянском хозяйстве, но и превращался в товар, причем продавал этот товар сам крестьянин. Благодаря этому крестьянское хозяйство втягивалось в активную торговлю с городом, развивались товарно-денежные отношения между городом и деревней. И в этом товарном обороте феодалу почти не оставалось места. Преимущественная связь деревни с городским рынке» через крестьянское хозяйство составляет одну из важнейших особенностей французской экономики в XIII—XV вв.
Следствием развития товарно-денежных отношений является начавшийся в XIII в. процесс выкупа крепостных крестьян на волю, освобождение их от личной зависимости, превращение лично зависимых сервов в вилланов. Во Франции крепостное состояние крестьянина юридически определялось следующими признаками: 1) при наследовании серв должен был, согласно праву «мертвой руки», отдавать феодалу часть наследуемого имущества, 2) за брак, заключенный с человеком не из данной сеньории, он уплачивал специальный побор — «формарьяж», 3) платил произвольную талью и 4) «шеваж» — небольшой, но считавшийся унизительным поголовный побор. Выкуп этих четырех повинностей и означал личное освобождение серва, превращение его в виллана. Земля крестьянина-виллана продолжала оставаться собственностью феодала, и за нее уплачивалась феодальная рента.
Процесс личного освобождения крестьян проходил главным образом в XIII—XIV вв. (отчасти еще и в XV—XVI вв.). Он принимал различные формы. Выкупались отдельные лица, семьи, порой целые деревни. Сумма выкупа была различной и, как правило, определялась в результате долгого спора между сеньором и крестьянами. В целом крестьяне стремились выкупиться, ибо крепостные повинности, особенно произвольная талья, были для них крайне обременительны. Но иногда выкуп был настолько велик, что крестьянин предпочитал оставить все по-старому, поэтому «освобождение» нередко принимало даже принудительный характер. Выкуп оформлялся особыми грамотами, в которых перечислялись его условия и поборы, следуемые с крестьян в будущем. Эти платежи все чаще и чаще назывались цензом, поэтому крестьянская земля, с которой они уплачивались, вскоре приобрела название «цензивы», а владевший ею лично свободный крестьянин стал называться не вилланом, а цензитарием.
Приобретение крестьянством личной свободы, переход к денежной ренте, экономическая самостоятельность крестьянского хозяйства и его связь с городским рынком — все это были очень важные и прогрессивные явления в жизни французской деревни. Но они не означали ни ликвидации феодальной собственности на землю, ни уменьшения феодальной эксплуатации. Деньги на выкуп по большей части брались у городских ростовщиков, и крестьяне попадали к ним в долговую кабалу. Церковные сеньоры обычно предоставляли выкуп лишь на очень тяжелых условиях.
Наряду с поборами в пользу феодалов появились и налоги в пользу государства. Тяжелым бременем на крестьянстве лежала церковная десятина (крестьяне уплачивали «большую десятину») — десятую долю урожая зерна и «малую десятину» — скотом, шерстью, продуктами животноводства).
Крестьянам приходилось вести с сеньорами упорную борьбу против всяких новых повинностей. В 1251 г. во Фландрии и Северной Франции разразилось крупное крестьянское восстание «пастушков» (как себя называли восставшие). Громя по дороге монастыри и церкви, крестьяне массами двинулись к Парижу, затем к Туру и Орлеану, но вскоре были разбиты. Это было первое крупное крестьянское движение на севере Франции, послужившее свидетельством растущего недовольства в среде крестьянства и потребовавшее дальнейшего сплочения господствующего класса вокруг королевской власти.
Восстание Жакерия: причины, ход, основные особенности.
Причинами Жакерии явилась экономическая разруха, вызванная Столетней войной на территории Франции, налоговый гнёт, а также эпидемия чумы («чёрная смерть») , которая унесла от трети до половины населения, что, в свою очередь, привело к снижению заработной платы и изданию законов, направленных против её роста. Поселения и участки крестьян не были защищены (в отличие от городов) от грабежей как англичан, так и французской наёмной армии.
Толчком к Жакерии послужили новые денежные обложения (по распоряжению дофина Карла для выкупа короля Жана Доброго, пленённого в 1356 при Пуатье) и повинности (введённые Компьенским ордонансом в мае 1358 для восстановления крепостей близ Парижа) . Восстание началось 28 мая в местечке Сен-Лё-д’Эссеран (области Бовези) .
Непосредственным поводом для восстания стали грабежи солдат наваррского короля Карла Злого в окрестностях Парижа, наиболее тяжело отразившиеся на сельском населении. Крестьяне, жестоко угнетаемые дворянами, бросились на своих мучителей, превратили сотни замков в развалины, избивали дворян и насиловали их жен и дочерей. Скоро восстание распространилось в Бри, Суассоне, Лаонне и на берегах Марны и Уазы. Вскоре у восставших крестьян появился руководитель — Гильом Коль (Каль) , родом из бовезийской деревни Мело, ставший «генеральным капитаном жаков» .
Версии о причинах
Существует множество мнений о причинах этого восстания, и, хоть оно и было вызвано особыми обстоятельствами, его можно связать с целым рядом французских средневековых крестьянских бунтов и волнений. Это восстание также можно сопоставить с английским восстанием Уота Тайлера 1381 г. и с движением таборитов (гуситским движением) в Чехии. В определённой степени восстание 1358 г. стало связующим звеном между крестьянскими средневековыми бунтами и религиозными движениями начала Нового Времени.
Историки спорят по поводу классового характера Жакерии, и, не отрицая наличия дворян в рядах повстанцев, ставят под сомнение однородность движения. Кроме того, помимо отказа платить налоги, Жакерия имела причиной стремление крестьян отстоять своё достоинство. Жакерия серьёзно отразилась на сознании людей и впредь крестьянские волнения обозначались словом «жакерия» как именем нарицательным.
Восставшие не имели письменной программы, и свои цели сводили к одному: “Истребить всех знатных людей до единого.”
Вот что писал хронист:
“…Некие люди из деревень собрались без вожака в Бовези, и вначале их было не более 100 человек. Они говорили, что дворянство королевства Франции – рыцари и оруженосцы – опозорило и предоло сие королевство и что было бы великим благом всех их уничтожить. За несколько дней сборище это умножилось настолько, что их было уже добрых 6 тысяч; всюду, где они проходили, их число возростало, ибо каждый из людей их звания за ними следовал… ”
б) ход восстания, взаимоотношения между восставшими крестьянами и горожанами;
С необыкновенной быстротой восстание охватило многие области Северной Франции: Бовэзи, Пикардию, Иль-де-Франс, Шампань. В считанные дни восстание охватило огромную территорию. Восстали преимущественно крестьяне. К ним примкнули деревенские ремесленники, мелкие торговцы, сельские священники. Общее число восставших во всех областях, по сведению современников достигало примерно 100 тыс. Восставшие называли себя “жаками” (от обычной в то время клички крестьянина “Жак-простак”)
Взоры восставших обратились к городам. Французские горожане в тот момент определенно были недовольны политикой правительства, налогами, поражениями в войне. Предательским поведением знати. Особенно остро это недовольство проявилось в Париже. Сразу же после получения вестей о поражении при Пуатье парижане выступили с требованием реформ. В столице началось восстание под руководством купеческого старшины Этьена Марселя.
Некоторые города открыто перешли на сторону крестьян; в других восставшие пользовались сочувствием городских низов. Парижане, стремясь помешать блокаде столицы дофином, помогли жакам в разрушение многих замков вокруг Парижа, послав на помощь несколько отрядов. “…Купеческие же старшина, когда до него дошла весть об этом бунте крестьян, двинул горожан Парижа, которые пошли и сравняли с землей башню Гурнэ, крепости Плэзель, Трапп… много других в окрестностях Парижа”
Но настоящий союз горожан и крестьян не сложился. Наибольший размах восстание приняло в Бовэзи. Во главе объединенных отрядов крестьян стал Гильом Каль. “имя ему было Гильом Шарль. Его-то жаки и выбрали своим вожаком. Но он хорошо видел, что это – люди малые дела, почему и отказался руководить ими. Однако жаки заставили его силой и сделали своим правителем вместе с одним человеком, бывшим госпитаоьером, видевшим войну. Видел войну и Гильом Шарль, и говорил жакам, чтобы держались вместе”. Человек бывалый и знакомый с военным делом. Он назначал капитанов в отдельные отряды и рассылал по другим областям приказы, запечатанные печатью с королевским гербом; у восставших были и знамена с королевским гербом. Гильом Каль пытался установить связи с Этьеном Марселем. Как пишет хронист, он послал наиболее благоразумных и почтенных к купеческому старшине Парижа, написавши ему, что будет его помощником, если и тот окажет ему в случае нужды помощь. Этьен Марсель обещал “жакам” поддержку.
Крестьяне выступили против феодалов, но за “доброго короля”. Они говорили, что “дворянство королевства Франции – рыцари и оруженосцы – опозорили и предали королевство и, что было бы великим благом их всех уничтожить”.
Дворяне, притесненные крестьянами, обратились с помощь к королю. “Государь, – говорили они ему, – вы первый дворянин в мире, не потерпите же, чтобы дворянство погибло. Ведь если эти люди, именующими себя жаками, продержатся долго, а добрые люди им помогут, дворянство ими будет совсем уничтожено”. В ответ король Карл согласился помочь дворянам, но при этом взял с них клятву, что они в его делах не будут ему “перечить”.
Крестьяне знали, что король вместе с дворянами выступил против них. “И держал им речь Гильом Шарль: “Дорогие сеньоры, вы знаете, что дворяне идут на нас, а они – большие люди, опытные в военном деле. Если вы мне доверяете, пойдемте к Парижу.
Там займем какое-нибудь укрепленное место и будем тогда иметь от горожан поддержку и помощь”.
В июле около селения Мелло крестьяне встретились с войсками Карла Злого, короля Наваррского, который спешил со своими наваррскими и английскими рыцарями в Париж, рассчитывая захватить французский престол. Крестьянские и рыцарские отряды простояли два дня друг против друга в полной боевой готовности. “Гильом Шарль и госпитальер выстроили жаков (в боевой порядок), образовавши (из них) два отряда по 3 тыс. человек в каждом. Тех, у кого имелись луки и арбалеты, выставили они вперед, а перед ними поставили свои повозки. Еще один отряд они образовали из своих кавалеристов, и было в нем 600 человек, из которых большинство имело оружие. И стояли они там, выстроенные в таком порядке, два дня.”
Но так как численное превосходство было, на стороне жаков, то Карл Злой предложил перемирие и, выразил готовность сотрудничать с крестьянами, называя себя союзником лидера восставших парижан – Этьена Марселя.
Поверив рыцарскому слову короля “Гильом Шарль пошел к нему запросто, не потребовавши никаких заложников…”, но был вероломно схвачен. “Так жаки остались без вождя”. После этого рыцари бросились на лишенных военачальника крестьян и жестоко их разгромили.
“Роберт Серкот ударил на них с фланга со всеми своими людьми и сломил из них отрядов силой мечей, да и горячие кони топтали и опрокидывали при этом натиске перед собой жаков. Тогда жаки совсем смешались, так как не было с ними их капитана; они сами стали давить друг друга, и множество их было убито англичанами…”12.
Гильом Каль и его товарищи были преданы мучительной казни. На этом восстание в Бовэзи прекратилось. В других областях, где действовали по большей части разрозненные крестьянские отряды, волнения продолжались до августа 1358г.
в) причины поражения, итоги и значение восстания 1358 г. для дальнейшего развития Франции.
Причины поражения Жакерии
Стихийность и неорганизованность восстания.
Доверчивость к врагам.
Разрозненность отрядов.
Плохое вооружение крестьян.
Отсутствие поддержки со стороны горожан.
Отсутствие единого плана восстания.
Последствия восстания
1. Жакерия породила страх перед крестьянами у феодалов.
2. Ускорился процесс освобождения крестьян от личной за-
висимости.
3. Начался процесс падения барщинной системы.
Феодалы долгое время боялись увеличивать повинности, и
крестьяне получили возможность успешно и активно вести свое
хозяйство.
В ходе этих восстаний возрастает самооценка крестьян. Он начинает противопоставлять себя с другими социальными слоями и особенно с классом феодалов.
Восстания Жакерия было одним из крупнейших бунтов той эпохи. Жакерия разделила обычную судьбу крестьянского восстания эпохи феодализма, которые неизбежно кончались поражением. Свою цель – уничтожить феодалов – жаки понимали отчетливо и активно ее осуществляли. Но их смутные социально-политические чаяния, сводившиеся к свободной жизни “без господ” под главенством “доброго короля”, были неосуществимой мечтой. В этом проявились монархические иллюзии, характерные для крестьянских восстаний средневековья.
Она поспособствовала дальнейшему разложению феодальных отношений. Рост товарного производства, укрепление самостоятельного крестьянского хозяйства и его связей с рынком, развитие денежной ренты – эти процессы во французской деревне не смогли сокрушить феодальный строй и были разбиты, но их самоотверженная борьба до известной степени пресекла попытки сеньоров увеличивать феодальную эксплуатацию, и отстояла возможность дальнейшего развития личной свободы крестьянства и его хозяйство.